Достаточно быстро крестьянин признавал свой

Восток россии миграции и диаспоры в переселенческом обществе - В.И. Дятлов

Назад 56 Вперед

У признания особых колонизационных способностей русского крестьянина была и оборотная отрицательная сторона — бродяжничество, страсть к перемене мест, неуга­сающие мечтания о мифическом Беловодье. Если европеец «колонизует» Америку, Африку, то русский крестьянин «пе­реселяется» куда-то в «Белую Арапию», на вольные земли. В этом уже угадывался глубокий смысл: «.западноевропей­ский человек оставляет на родине все рутинное, устарев­шее, негодное и берет с собой зародыши новой жизни; он является в новую страну с богатейшим запасом умственных и духовных сил, с денежным капиталом и в несколько лет изменяет физиономию страны; он предварительно делает на своей родине все, чтобы сколько-нибудь сносно жить в ней; и покидает ее только тогда, когда его усилия в этом на­правлении оказываются безрезультатными»[152]. Переселенец, вопреки планам государства, не стремился к прочной осед­лости и поэтому о земле не заботился. При истощении на­дела он арендовал другой или уходил на другой переселен­ческий участок. Это породило феномен «неполной аграрной оседлости»[153]. «Пройдет несколько лет, земля выпашется, дру­гой земли киргизы не дают, — и опять «тесно», опять начинай сначала, опять кончай тем же, опять бреди снимать сливки «под новый куст» или «на китайский клин»[154]. Достаточно бы­стро крестьянин признавал свой надел выпаханным, «свое существование малообеспеченным», арендуемые земли не спасали от недородов и голодовок. Этот тип степного коло­низатора получил в литературе наименование «кустанаец»[155].

Назад 56 Вперед