Один из самых авторитетных исследователей

Восток россии миграции и диаспоры в переселенческом обществе - В.И. Дятлов

Назад 20 Вперед

А.А. Кауфман, опираясь на заключения германских эко­номистов, видел в «переселении» традиционное миграцион­ное движение, а «колонизацию» представлял в противовес «завоеванию» способом не только более равномерно распре­делить население по территории государства и снизить тем самым аграрное напряжение, но и распространить на ази­атские окраины империи передовую культуру[27]. Вместе с тем в русском народном движении на восток он не усматривал ничего уникального, даже по его масштабу, а главной особен­ностью признавал лишь то, что оно не было заморским. По словам другого исследователя русского переселения и видного чиновника Ф.Г. Тернера, Россия «обладает в своих азиатских владениях свободными землями, на которые могут изливаться избытки сельского населения, не только не разрывая связи со своим отечеством, но служа, напротив того, большему сплоче­нию этих дальних стран с Россиею»[28].

Один из самых авторитетных исследователей мировых ми­грационных процессов П. Леруа-Болье, труды которого ока­зали существенное влияние на позиции российских ученых и практиков, также подчеркивал не только территориальную непрерывность процесса русской колонизации, но и схожесть климатических и почвенных условий Центральной России и Сибири. По его словам, это лишь простое перемещение на­селения, или миграция[29]. При этом в российской политике нужно было в комплексе учитывать как интересы районов выселения, так и заселения, что также является отличием от заморских территорий европейских держав или принимаю­щих мигрантов государств. Для России как переселенцы, так и местное туземное население, тоже «свое», к которому нельзя относиться несправедливо, как европейцы порой действуют в отношении коренных жителей колоний. И это не могло быть простой декларацией, хотя в реальности оказывалось трудно соблюсти не только баланс интересов, но и придать опреде­ленную последовательность и непротиворечивость правитель­ственным распоряжениям и стихийно складывающимся эко­номическим и культурно-бытовым отношениям пришельцев и принимающих сообществ. «Но в виде правила, — уточнял А.А. Кауфман, — в основу колонизации наших окраин пола­гается безусловно правильный и с гуманитарной, и, кажется нам, с политической точки зрения принцип: живи — и жить давай другим; другими словами — стремление согласовать ин­тересы русской колонизации окраин с законными правами и насущными интересами их туземного населения, не отнимая у него возможности не только вести хозяйство установившего­ся у него типа, но и развивать последнее в направлении боль­шей культурности и интенсификации»[30]. А.А. Кауфман цити­рует немецкого автора: «Туземное население — это тоже свое население, к которому ни русское правительство, ни русское общество не могут относиться так, как испанцы относились к ацтекам или инкам, и как англичане до сих пор относятся к чернокожим обитателям своих африканских владений»[31]. Обозревая деятельность Государственной думы по «пересе­ленческому вопросу», В.П. Вощинин подчеркивал: «Русское переселение не укладывается в рамки западно-европейских представлений о колонизации, предполагающей достижение государством определенных целей преимущественно за пре­делами метрополий, — оно шире и уже этого понятия, так как наряду со стихийным и не зависящим от воли правительства передвижением населения на пустующие пространства той же Империи, им обнимаются ныне, при заселении пригра­ничных местностей, и задачи политические». Это явление он предлагал определять как «колонизационное переселение», или «внутренняя колонизация»[32].

Назад 20 Вперед