Сам факт наличия разных и осознающих свою разность уровней миграционной политики связан со спецификой высшего — федерального — уровня. С его рассмотрения мы и начнем анализ постсоветской миграционной политики на восточной окраине России. Существуют разные трактовки термина «государственная миграционная политика». Широкие отталкиваются от необходимости взаимодействия между государствами приема и исхода[359], а узкие трактуют ее как внутреннюю систему мер одного государства[360]. В российской научно-исследовательской и управленческой практике преобладает второй. Вот одно из типичных определений: «совокупность целей, политических средств и практических мер, способов целенаправленного воздействия государства на управление миграционными процессами»[361]. Однако чтобы уловить направление трансформации государственной миграционной политики в России и соответственно особенности региональной миграционной политики, необходимо отметить еще две теоретические посылки.
Первая была высказана Э. Панеях[362]. Смысл ее в том, что для адекватного понимания ситуации в стране необходимо все время держать в сознании то простое обстоятельство, что имя государственного института и заявленная им функция крайне редко совпадает с той работой, которую он действительно исполняет. Парламент — это не место для переговоров, суд
— инструмент исполнительной власти, правоохранительные органы исполняют лишь карательную функцию. Тогда какую именно функцию выполняет институт, номинально исполняющий роль проводника государственной миграционной политики? Чем именно детерминирована деятельность этого института, его реальный смысл? Путеводной нитью при попытке ответить на этот вопрос может стать замечание Р. Капелюш- никова[363]. По его мнению, конкретные правовые поля в России часто соответствуют не объективным условиям или правовой логике, но массовым страхам, циркулирующим в обществе. Хотя в его работе речь идет о трудовом законодательстве, мы с легкостью можем уловить эти моменты и применительно к задаче описания региональной миграционной политики. Различия этой политики на разных уровнях не в последнюю очередь связаны с тем, что эти уровни ориентировались на разные «общественные страхи» и общественные интересы. Эксплицировать эти страхи (опасения, предубеждения, идеологемы) и интересы, выявить их генезис, проследить возможность/ невозможность их согласования мы и постараемся в ходе дальнейшего изложения.
3-й
105064, Москва, Гороховский пер., 4; телефон приемной комиссии: +7 (499) 261-31-52.
|
4-й
197183, Санкт-Петербург, ул. Сестрорецкая д.6 (главное здание) Телефон: (812) 430-60-40
|
3-й
Москва, 1-й Краснокурсантский пр., 1/4
|
3-й
194044, г. Санкт-Петербург, ул. Академика Лебедева, 6 Телефон: 8 (812) 329-71-35.
|