Поэтому сохранение русской идентичности веры,

Восток россии миграции и диаспоры в переселенческом обществе - В.И. Дятлов

Назад 59 Вперед

В специальных переселенческих изданиях, периодической печати, отчетах и записках чиновников все чаще стали разда­ваться тревожные сомнения относительно культурного и хо­зяйственного потенциала русского крестьянина: не потерял ли он свою колонизирующую силу, не иссяк ли «народный ге­ний созидательного творчества общинной жизни»? Характер­но, что пессимистические тона появляются именно в тот мо­мент, когда государство признает законность переселений, их благотворность для окраин и центра. Русские культурные цен­ности были важны не только потому, что они были русскими, а потому, что считались «лучшими», «прогрессивными», при помощи которых можно будет преодолеть «отсталость» ази­атских народов. Это было не только полем борьбы «высшей» культуры с «низшей», но еще и пространством, где рождались новые культуры и новые идентичности. Поэтому сохранение русской идентичности (веры, языка и в целом культуры) в та­ких условиях приобретало особую значимость.

Появление на азиатских окраинах переселенцев, вытол­кнутых из Европейской России преимущественно социально­экономическими причинами, никак не могло работать на соз­дание их положительного имиджа. Фактически признавался не просто низкий уровень хозяйственной культуры новоселов, но даже более низкий по сравнению с инородцами. Пересе­ленцы переходили в Сибири к более примитивным способам земледелия, что могло быть с хозяйственной точки зрения вполне целесообразным, но воспринималось как «отсталость» и даже экономический и культурных регресс[170]. «В Сибири его приемы земледелия становятся менее культурными, подвор­ные владельцы и даже собственники превращаются в общин­ников, привязанность к церкви и школе слабеет, развивается бродяжнический дух»[171]. А.А. Кауфман призывал не переоцени­вать примера земледельца для кочевника, когда наплыв пере­селенцев оказался деморализующим воздействием и даже стал сдерживать собственно казахское земледелие, когда кочевни­ки могли сами не заниматься хлебопашеством, а превратиться в своего рода земельного рантье, сдавая землю в аренду кре- стьянам[172]. На официальном уровне вынуждены были признать, что русские крестьяне не стали образцом для переходящих к земледелию кочевников, которые «заимствовали у русских то же небережливое, хищническое отношение к земле, какое по­следние, к сожалению, проявляют на чужбине»[173]. Не был готов переселенец и к быстрой адаптации своих сельскохозяйствен­ных приемов к новым природно-климатическим условиям, не хватало у него и духа предприимчивости. Естественно, что пе­реселенец искал тех условий, к которым он привык на родине, и если их не находил, то мог при отсутствии необходимых зна­ний, решимости, выдержки и материальных средств быстро терять терпение и уверенность в своих силах, бросал землю, с которой его мало что связывало. Отрыв же от земледельческих занятий и превращение крестьян в горожан не приветствова­лось властями и входило в противоречие с идеологическими установками на позитивный потенциал именно крестьянина- земледельца.

Назад 59 Вперед