С одной стороны, переселенцы часто не считались с нормами традиционного землепользования, а чувство национального и культурного доминирования могло усиливаться государственной поддержкой. В их настроениях могли возобладать тенденции русской национальной консолидации, что усиливалось чувством военного и численного превосходства, хотя в реальности оно не всегда было подкреплено культурными или экономическими преимуществами. Они оставались далекими от осознания своего высокого цивилизационного предназначения и были своего рода «неимперскими империалистами» (по определению В. Сандерланда), по-крестьянски прагматичными во взглядах на туземное население и озабоченными, главным образом, количеством и качеством земли. Во взаимоотношениях власти и туземцев русские переселенцы могли стать важной «третьей силой», способной придать процессу колонизации новое имперское измерение. Однако казаки и крестьяне «не были ни убежденными агентами имперской власти, ни носителями «цивилизаторской» миссии, ни миссионерами»[357], хотя их стремились возвысить и включить в решение геополитических и национальных задач. Но только они, по мнению многих имперских экспертов, могли стать реальной силой, способной сплотить огромное политическое пространство России, добиться «слияния» ее окраин с русским государственным ядром.
С другой стороны, сами русские крестьяне-переселенцы часто оценивались как «отсталые», а их «культурное бессилие» ставило под сомнение возможность осуществления ими цивилизаторской миссии. Под подозрение попало и казачество, которое обвинялось не только в отсутствии культуртрегерского потенциала, но и в утрате самой «русскости». Обеспокоенные конфессиональными противоречиями со старообрядцами и духоборами, власть и официальная церковь все же признавали их устойчивость к ассимиляции в иноэтничной среде, отдавая должное сохранению ими «русскости» при отдаленности от русских культурных центров. Православность начинала уступать национальности, в которой базовыми оказывались язык, культурные традиции и государственные ценности.
3-й
Москва, 1-й Краснокурсантский пр., 1/4
|
4-й
197183, Санкт-Петербург, ул. Сестрорецкая д.6 (главное здание) Телефон: (812) 430-60-40
|
4-й
Вадковский переулок, 1. Тел.: (499) 973-30-76.
|
3-й
105064, Москва, Гороховский пер., 4; телефон приемной комиссии: +7 (499) 261-31-52.
|