Уманец, должно идти занятие культурноэтнографическое.

Восток россии миграции и диаспоры в переселенческом обществе - В.И. Дятлов

Назад 47 Вперед

Поглощение Российской империей азиатских окраин мо­жет быть представлено как постепенное расширение нацио­нального русского ядра, создание русских анклавов («остров­ков русского мира») в стратегических зонах «Русской Азии». Вооруженные западными теориями «цивилизации» и «про­гресса» российские интеллектуалы (особенно те из них, кто готов был идти на дистанцированное сотрудничество с вла­стью) надеялись не только отказаться от оценок собствен­ных действий как эксплуататорских и несправедливых, но и добиться преодоления «отсталости» азиатских народов (как, впрочем, и самих русских крестьян). Главным основанием для такого взгляда стала русская колонизация, как распростране­ние европейской цивилизации (в «перекодированном» рус­ском варианте) на мировую периферию, ее «этнографическое завоевание» русскими. Аграрное движение крестьян на новые земли включалось в идеологию так называемого «внутреннего империализма», а с рубежа XIX — начала XX в. стало осозна­ваться задачей первостепенной государственной важности.

В такой исторической трактовке был важен поворот от прежнего осуждения «вольницы» к попытке дать ей иную ин­терпретацию, включив в имперскую идеологию. Народная колонизация начинает трактоваться как необходимое допол­нение военной экспансии. «Вслед за военным занятием стра­ны, — отмечал известный публицист Ф.М. Уманец, — должно идти занятие культурно-этнографическое. Русская соха и бо­рона должны обязательно следовать за русскими знаменами и точно так же, как горы Кавказа и пески Средней Азии не оста­новили русского солдата, они не должны останавливать рус­ского переселенца»[107]. Уманец описывает переселение русских за Урал в понятиях «мужичьей колонизации» и «этнографи­ческого завоевания», ставя их в один ряд с распространением «англо-саксонской расы» в Северной Америке, но предлагает при этом совершенно иные политические прогнозы. В руко­водстве переселенческим движением он предлагал доверить­ся «закону природы», «инстинкту» крестьянина-переселенца, лишь направляя колонизационные потоки в нужное госу­дарству русло. «Мы должны занимать и колонизировать со­предельные пустыни не ради увлечения дешевыми лаврами и мишурной славой, не потому, что нам это выгодно, не потому, чтобы не хватало оренбургского или херсонского чернозема. а просто потому, что без этой колонизации мы не отвечаем за спокойствие областей давно заселенных и, столетия назад, во­шедших в государственные пределы»[108]. Поэтому колонизация есть «народная повинность, фатально вытекающая из нашего географического положения и государственного достоинства, из того, что стремление на Восток составляет нашу историче­скую миссию, из того, наконец, что «судьбой нам суждено» осенить пустыню идеей государственности и внести в нее ко­декс христианской нравственности, вовсе не следует, чтобы мы должны были постоянно «работать в убыток» и, таская кашта­ны для других народов, всегда оставаться на втором плане»[109].

Назад 47 Вперед