Российские вузы до 24 июля будут принимать у абитуриентов документы, необходимые для поступления. Не так уж и много времени осталось, чтобы сделать выбор, на кого пойти учиться.

Какие профессии будут востребованы в ближайшие 20 лет "Российской газете" рассказал проректор Академии труда и социальных отношений Александр Сафонов. И дал прогноз, кого ждут увольнения уже этой осенью.

Александр Львович, если бы ваши дети поступали в этом году в вуз, какую профессию вы бы им посоветовали избрать, чтобы впоследствии они были востребованы на рынке труда?

Александр Сафонов: Как экономист я, конечно, хотел бы, чтобы дети продолжили мою историю. Но какое бы профессиональное направление они для себя ни выбрали, они должны быть в первую очередь хорошими специалистами.

Что касается тенденций на рынке труда, давайте посмотрим на исследования, которые проводили в Германии, и какие профессии там признали наиболее перспективными на ближайшие 20 лет. Эти тенденции будут характерны и для российского рынка труда.

В первую очередь, это психологи. Люди все больше в них нуждаются, что связано с социальными, семейными проблемами, отношениями внутри трудового коллектива.

Второе по популярности направление - промышленный дизайн.

Третье - специалисты в области информационных технологий.

А какая перспектива у сегодняшних работников? Говорят, что осенью нас ждет новая волна увольнений.

Александр Сафонов: Давайте посмотрим, как отражают ситуацию официальная статистика и исследования нашей академии.

Сегодня уровень официальной безработицы невысокий - около миллиона человек. Но по данным мониторинговой группы, которая работает при Российской трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений, многие компании заявляют о планируемом сокращении работников.

Это связано с несколькими обстоятельствами. Если взять бюджетный сектор, то здесь идет оптимизация численности работников в целях повышения зарплаты.

Плюс - фактор снижения потребительского спроса на платные услуги организаций бюджетного сектора. И мы можем предположить с большой долей уверенности, что в сентябре увидим дополнительное сокращение бюджетников.

Что касается промышленного сектора, здесь тоже ситуация не очень благоприятная. Сегодня многие работодатели и работники договариваются о неоплачиваемых отпусках, в них "отдыхают" более двух миллионов человек, по сути, потенциальных безработных. "Каникулы" рано или поздно закончатся, и если экономическая ситуация не изменится, люди переместятся в сектор неформальный занятости или встанут на учет в службы занятости. Так что, скорее всего, в сентябре продолжится процесс нарастания безработицы.

В каких еще сферах ждать сокращения кадров?

Александр Сафонов: Они продолжатся в секторе оказания услуг - от общественного питания, ремонта машин и квартир, торговли до банковской сферы и инвестиционных услуг. В зоне риска и специалисты, непосредственно оказывающие услуги населению, и индивидуальные предприниматели, и "офисный планктон".

Кроме того, еще в прошлом году начались структурные изменения в индустриальном секторе, автомобилестроении, станкостроении - там устойчиво снижается число занятых.

А почему падает занятость в сфере обслуживания населения? Что, машины реже ломаются?

Александр Сафонов: Специфика текущего экономического кризиса заключается в сокращении потребительского спроса.

В апреле Росстат впервые показал сокращение не только номинальной, но и реальной зарплаты в среднем на 400 рублей. И что это означает? Что домохозяйство начинает "вычеркивать" расходы, без которых может временно обойтись.

Сломанная машина - это неприятно, но и не смертельно для семьи. На первый план выходят продукты питания и обязательные платежи, которые необходимо осуществлять при любых раскладах: за ЖКХ, налоги и погашение кредитов. Походы в рестораны, ремонты, приобретение бытовой техники откладываются на неопределенный срок.

И все-таки ситуация сейчас стабильнее, чем во время кризиса 2008-2009 годов?

Александр Сафонов: В 2008 году официальная безработица была значительно выше. Но особенность текущего состояния рынка труда в том, что открытая форма безработицы превращается в скрытую. И, по нашим расчетам, скрытая безработица составляет сейчас примерно 3,8 миллиона человек.

То есть безработных вдвое больше, чем показывают официальные данные? Почему статистика их "не видит"?

Александр Сафонов: Формально люди сохраняют занятость. Как это происходит? Работодатели, например, отправляют людей в неоплачиваемые отпуска на неопределенный срок. Получается, человек формально числится, но зарплату не получает, трудовые функции не осуществляет, отчисления за него в негосударственные фонды не делаются.

Часть людей находятся в простое. Кстати, работодатели часто не оформляют "простой", поскольку тогда надо платить две трети зарплаты, а стараются скрывать его факт. Плюс часть людей трудится неполное время. Все эти люди и относятся к категории "скрытых" безработных.

Согласно статистике у нас с каждым годом уменьшается число людей, занятых в экономике. Почему? Уходят на пенсию?

Александр Сафонов: Ежегодно с крупных предприятий уходит в среднем по 100 тысяч человек, фиксирует Росстат. Причина оттока рабочей силы с крупных предприятий двоякая.

Во-первых, Россия участвует в глобальном разделении труда, крупные предприятия вынуждены подчиняться законам рынка. Невозможно продать свою продукцию ни внутри страны, ни за рубежом, если цена неадекватна ожиданиям потребителя. А наша экономика еще со времен Советского Союза была трудозатратной. Объем продукции, которую выпускал стандартный советский совхоз, в котором трудилось 150 человек, выпускал такой же объем продукции, как 4 фермера в США. У них все процессы еще тогда были автоматизированы.

И эта застарелая проблема дает о себе знать сегодня. Производительность труда у нас в несколько раз ниже, чем в развитых странах, и ее надо подтягивать. А это можно делать только за счет автоматизации процессов производства и сокращения численности работников.

Во-вторых, мы закрываем неэффективные сектора экономики, которые потеряли конкурентоспособность, и люди оттуда уходят. В качестве примера можно привести швейную промышленность: стоимость китайской продукции значительно дешевле. Другой пример - угольная отрасль. Если в начале 90-х годов в ней было занято более 800 тысяч россиян, то на сегодняшний день - не более 80 тысяч человек - разница на порядок. Все меньше остается шахт глубокого залегания - сейчас предпочитают разрабатывать уголь открытым способом - естественно, происходит структурное сокращение определенных категорий работников. Автоматизировать, например, добычу угля открытым способом намного проще, чем это делать глубоко под землей.

Есть примеры, когда человек вообще исключается из технологического процесса. Например, в Австралии крупнотоннажные грузовики управляются не водителем, а оператором, дистанционно. Это наше будущее. На крупных предприятиях оптимизация численности будет продолжаться. А производительность труда - повышаться.

И куда идут эти люди?

Александр Сафонов: До определенного времени они могут приходить в малый бизнес, заниматься обслуживанием наших с вами интересов - работать нянями, репетиторами и так далее. Но этот рынок очень ограничен. А главное, он неустойчив, потому что как только сокращаются доходы населения, эти рабочие места исчезают.

Для того чтобы он стал устойчивее, нужна другая экономическая политика, другой драйвер. Малые компании должны обслуживать крупные, они должны появляться в новых секторах - фармацевтика, нанотехнологии. У нас есть очень интересные примеры, когда инженеры создают, например, медицинские электронные лазерные микроскопы, уникальное программное обеспечение и поставляют это в другие страны, в лаборатории известнейших университетов.

Вопрос именно в том, чтобы сделать из этого систему. А пока многие люди уходят в неформальный сектор. И это отчасти связано с негибкостью законодательства. Почему, скажем, платежи во внебюджетные фонды должен вносить работодатель? Надо дать право работникам в определенных условиях делать это самостоятельно. И пусть это будет для них просто. Если мы такое право предусмотрели для людей свободных профессий - адвокатов, нотариусов, художников, артистов, почему его не распространить на работников, которые трудятся в так называемом неформальном секторе? И население отзовется.

В Польше, например, есть практика заключения договора между предпринимателем и государством. Первый может отказаться от участия в системе пенсионного обеспечения, но в старости он не сможет претендовать на социальную пенсию. И это довольно распространенная история в Европе. Не нужно прописывать один сценарий для всех. У людей должно быть право выбора.

А вообще неформальная занятость существует везде, и в Европе тоже, она тяжело выявляется, с ней трудно бороться.

А надо ли все-таки повышать пенсионный возраст?

Александр Сафонов: Предложение о повышении пенсионного возраста возникло в связи с проблемой текущего обеспечения баланса Пенсионного фонда России (ПФР). Не хватает около полутора триллионов рублей.

Но повышение пенсионного возраста, на мой взгляд, преждевременно. Главная проблема - низкие зарплаты, отчисления с них не формируют устойчивую базу для выплаты пенсии на уровне прожиточного минимума пенсионеров.

В Европе "пенсионный" тариф - 45-48 процентов от фонда оплаты труда. У нас эффективная ставка - 16 процентов. В первую очередь нужно решить эту проблему, сделать тариф прозрачным. Плюс у нас состояние рынка труда такое, что лицам предпенсионного возраста очень сложно устроиться на работу, и мы пока не готовы обеспечить занятость этих людей.

Вот такой парадокс. Средняя номинальная зарплата за семь лет удвоилась, стала 33,2 тысячи, а долги за ЖКХ за это время выросли втрое. Почему?

Александр Сафонов: На самом деле темпы роста расходов на ЖКХ-услуги в России в полтора раза опережают рост номинальной зарплаты.

За 15 лет, с 2000 по 2015 годы, номинальная зарплата выросла в 11 раз, коммунальные платежи увеличились в 17 раз. Их рост в полтора раза опережает рост зарплаты. Учитывая, что и цены в магазинах растут, возникает конкуренция между расходами, которые должен осуществлять человек. В 2000 году в структуре расходов населения расходы на ЖКХ составляли 2,9 процента. Сейчас - 4,5 процента, и то в семьях с хорошим уровнем дохода. В бедных семьях этот показатель гораздо выше, бывает и 10 процентов, и 40 процентов. Отсюда и долги.

Есть и еще один важный фактор - чрезмерная закредитованность населения. Если человек взял ипотеку, и в какой-то момент у него снизился доход и нужно выбирать, за что платить, он выберет ипотеку из страха потерять жилье. Кстати, долги по ипотеке тоже выросли. Если в 2008 году население задолжало по таким кредитам 839 миллиардов рублей, то в 2014 году - уже 3,4 триллиона рублей, в четыре раза больше.

Автор:Инфографика РГ/Мария Пахмутова/Евгения Носкова